Неточные совпадения
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с;
стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и
утешения для себя в атаках не вижу-с!
— Так и умрешь, не выговорив это слово, — продолжал он, вздохнув. — Одолеваю я вас болтовней моей? — спросил он, но ответа не
стал ждать. — Стар, а в старости разговор — единственное нам
утешение, говоришь, как будто встряхиваешь в душе пыль пережитого. Да и редко удается искренно поболтать, невнимательные мы друг друга слушатели…
Черные глаза ее необыкновенно обильно вспотели слезами, и эти слезы показались Климу тоже черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь, в слезах, она
стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность, вызвала у Клима чувство, близкое жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья смотрел на Лидию, не находя слов
утешения для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал в школу.
О, он отлично понимал, что для смиренной души русского простолюдина, измученной трудом и горем, а главное, всегдашнею несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и
утешения, как обрести святыню или святого, пасть пред ним и поклониться ему: «Если у нас грех, неправда и искушение, то все равно есть на земле там-то, где-то святой и высший; у того зато правда, тот зато знает правду; значит, не умирает она на земле, а,
стало быть, когда-нибудь и к нам перейдет и воцарится по всей земле, как обещано».
Лучшее
утешение в несчастии, как известно, — чужие несчастия. За этим дело не
стало. В великом посту приехал в Заполье старик Колобов и завернул навестить Харитона Артемьича.
«Ради бога, не думайте обо мне ничего; не думайте тоже, что я унижаю себя тем, что так пишу вам, или что я принадлежу к таким существам, которым наслаждение себя унижать, хотя бы даже и из гордости. Нет, у меня свои
утешения; но мне трудно вам разъяснить это. Мне трудно было бы даже и себе сказать это ясно, хоть я и мучаюсь этим. Но я знаю, что не могу себя унизить даже и из припадка гордости. А к самоунижению от чистоты сердца я не способна. А
стало быть, я вовсе и не унижаю себя.
И сокровенная мечта сразу
станет явью, и он будет смотреть на них, брать их за руки, слушать их нежный смех и пение, и это будет непонятным, но радостным
утешением в той страстной жажде, с которой он стремился к одной женщине в мире, к ней, к Шурочке!
— Как зачем? Останьтесь всегда с нами; и если вы считаете меня хоть немного достойною вашей дружбы,
стало быть, вы найдете
утешение и в другой; не одна я такая… вас оценят.
— Дети мои, дети моего сердца! — сказал он. — Живите, цветите и в минуты счастья вспоминайте когда-нибудь про бедного изгнанника! Про себя же скажу, что несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли. Изгнание есть несчастье! Скитальцем пойду я теперь по земле с моим посохом, и кто знает? может быть, через несчастья мои я
стану еще добродетельнее! Эта мысль — единственное оставшееся мне
утешение!
Xлынов. Никакого я в тебе, братец, ума не вижу. Какая мне может быть честь перед другими, если я его выкуплю! Все эти твои слова ни к чему. А все дело состоит: так как Васька на бубне даже очень хорошо
стал понимать, и мне чрез это самое от него
утешение, значит, я сам в одну минуту это дело кончаю. Потому, если кто мне по нраву, тех трогать не смей.
Я тотчас же раскаялся, что напугал ее, заставил считать часы, и проклял себя за припадок злости. Мне
стало за нее грустно, и я не знал, как искупить свое прегрешение. Я начал ее утешать, выискивать причины его отсутствия, подводить разные доводы, доказательства. Никого нельзя было легче обмануть, как ее, в эту минуту, да и всякий в эту минуту как-то радостно выслушивает хоть какое бы то ни было
утешение, и рад-рад, коли есть хоть тень оправдания.
Но Иван Ильич всё-таки точно
стал исполнять предписания и в исполнении этом нашел
утешение на первое время.
Пусть тогда погибну, но в
утешение себе скажу: «он не веселится, когда я плачу! его жизнь не спокойнее моей!» — Я решилась! как легко мне
стало: я решилась!
Песня эта была сначала горьким упреком настоящему, а потом, доставляя народу забвение и даже
утешение,
стала увлекать его и заставляла применять прежние события к современному течению дел.
Когда уже меня все в городе святым почитали и даже дамы и хорошие господа
стали приезжать ко мне потихоньку за
утешением, как-то пошел я к нашему хозяину Осипу Варламычу прощаться — тогда прощеный день был, — а он этак запер на крючочек дверь и остались мы вдвоем, с глазу на глаз.
— А такое
утешение, что как подоспел сюда купцов караван, где плыла и та барка с сором вместо дорогой пшеницы, то все пристали против часовенки на бережку, помолебствовали, а потом лоцман Петр Иванов
стал на буксир и повел, и все вел благополучно, да вдруг самую малость рулевому оборот дал и так похибил, что все суда прошли, а эта барка зацепилась, повернулась, как лягушка, пузом вверх и потонула.
— Прибавь еще: и знания. Нарочно в Берлин ездил посмотреть тамошнее чудо и, не хвастая, скажу, что мой хотя и уступает, конечно, в величине, но насчет изящества и интересности — нисколько… Это моя гордость и
утешение. Как скучно
станет — придешь сюда, сядешь и смотришь по целым часам. Я люблю всю эту тварь за то, что она откровенна, не так, как наш брат — человек. Жрет друг друга и не конфузится. Вон смотри, смотри: видишь, нагоняет.
Приходили к нему, справлялись о нем, утешали его; но к вечеру ему
стало не до
утешений.
—
Станут дозревать, прислал бы Андрей Александрыч сколько-нибудь на
утешение нашему убожеству, а мы всегдашние его богомольцы, — сказал отец Израиль.
Она понимала, что как ни очаровался ею Бодростин и как заботливо ни
станет она охранять это очарование, старик все-таки не поставит ради ее на карту все свое положение, и недалеко время, когда серым лошадям
станет нечего есть и нечем будет платить за роскошный ложемент, и не на что
станет жить бедному скрипачу, изгнанному из квартиры княгини и удостоивавшемуся от нее ласки и
утешения в уютных двух комнатках, нанятых им отдельно vis-а-vis [напротив {франц.).] с квартирой Казимиры.
«Пускай говорят, что хотят, — думал он. — Пойду сейчас,
стану на коленки и скажу: „Анна Филипповна!“ Она баба добрая, поймет… И будем мы воспитывать… Ежели он мальчик, то назовем — Владимир, а ежели он девочка, то Анной… По крайности в старости будет
утешение…»
Когда Инсаров опасно заболевает, Елена может найти
утешение лишь в одной мысли: «если он умрет, — и меня не
станет».
— Поглядеть на тебя пришла… Их у меня, сынов-то, двое, — обратилась она к монахам, — этот, да еще Василий, что в посаде. Двоечко. Им-то всё равно, жива я или померла, а ведь они-то у меня родные,
утешение… Они без меня могут, а я без них, кажется, и дня бы не прожила… Только вот, батюшки, стара
стала, ходить к нему из посада тяжело.
«Глубокие симпатии его к Вере Николаевне сказались даже в его бредовых идеях. В зависимости от его несколько мистического настроения образ Веры Николаевны
стал воплощаться в „монахиню Маргариту, приносившую с собою
утешение и ободрение“».
Как туча черная ходил Григорий Лукьянович. Не находил он себе
утешения ни в зверских казнях, ни в убийствах неповинных жертв, кровь которых, благодаря его дьявольскому нашептыванию и по воле грозного царя, снова
стала обагрять русскую землю.
— Если вы, матушка-игуменья, говорите, что государыня мудра, справедлива и добра, как ангел, то она поймет, что мое единственное
утешение — это молитва и служение Богу, она не
станет насиловать мою волю, тем более, что для меня не может быть в жизни радостей… жены и матери…
— Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, — ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным,
стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухов, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме
утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s’en suit, [и всего, что отсюда вытекает.] ничего не останется. Это верно.
Но потом он сразу
стал серьезен, и челюсти его замкнулись, как железные: ни слова
утешения не мог он сказать метавшейся попадье, ни слова ласки не мог сказать ей.